- Сейчас тебе 3, потом будет 7, потом 10, потом 15, потом 20, а потом 30... - с упоением поучал когда-то свою племянницу Ксюшу шестилетний Максим, братец моего мужа.
- А потом? - спрашивает Ксюша, причёсывая Барби с растопыренными руками.
- А потом - всё.
В 8 лет все герои лютых псевдоисторических рассказиков, которые я сочиняла, точнее, штамповала десятками, были моими ровесниками, и мне нравилось. Соседка 12 лет казалась мне взрослой и неинтересной. Когда я постарела до 12 лет, я стала считать, что 16 - это предел мечтаний, что я буду такая взрослая, самостоятельная и вообще. Всем героиням моих повестушек, которые я продолжала штамповать, стало по шестнадцать. 20 лет - это было не то. Это скучно. После 20 вся веселая и интересная жизнь заканчивается, поэтому двадцатилетним оставалась роль роялей в кустах или тёти двоюродного дяди, потому что... ну что с них взять? Когда мне исполнилось 20, я поняла, что мне всё ещё 16. И когда мне исполнилось 25, мне всё ещё было 16. И сейчас мне всё ещё 16. И я до сих пор не определилась, кто я и какая я. Странная это штука - возраст.